Правовые аксиомы, презумпции, фикции и юридические конструкции как элементы юридической техники. Опубликование нормативных актов и презумпция знания законов Презумпция знания закона закреплена

Правовые презумпции и аксиомы - не законодательные нормы, а специфические разновидности правил (принципов), выработанных в ходе длительного развития юридической теории и практики. Будучи продуктом опыта, они играют важную регулятивно-организующую роль в сфере правотворчества, правоприменения, судебной, прокурорской и следственной деятельности, оказывают влияние на становление и развитие правосознания, упрочение законности.

Область их применения обширна. В сущности, это тоже социальные регуляторы, но весьма своеобразные. Как приемы правового регулирования они оказываются полезными и необходимыми при возникновении различных "нестандартных ситуаций". Но ими пользуются и при обычном, нормальном функционировании правовой системы.

Правовые аксиомы

Правовые аксиомы - самоочевидные истины, не требующие доказательств. Их значение в том, что они отражают уже установленные и достоверные знания. Это "простейшие юридические суждения эмпирического уровня, сложившиеся в результате многовекового опыта социальных отношений и взаимодействия человека с окружающей средой" (Г.Н. Манов).

Наука опирается на них как на исходные, проверенные жизнью данные. В общей теории права аксиоматических положений много:

1. 1. кто живет по закону, тот никому не вредит;
   2. нельзя быть судьей в своем собственном деле;
   3. что не запрещено, то разрешено;
   4. всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого;
   5. люди рождаются свободными и равными в правах;
   6. закон обратной силы не имеет;
   7. несправедливо наказывать дважды за одно и то же правонарушение;
   8. да будет выслушана вторая сторона;
   9. гнев не оправдывает правонарушения;
   10. один свидетель - не свидетель;
   11. если обвинение не доказано, обвиняемый оправдан;
   12. показания взвешивают, а не считают;
   13. тот, кто щадит виновного, наказывает невиновных;
   14. правосудие укрепляет государство;
   15. власть существует только для добра и др.

Все эти аксиомы играют важную регулятивную, прикладную и познавательную роль.

Правовые презумпции

Правовые презумпции - закрепленные в предположения о наличии или отсутствии юридических фактов. Эти предположения основаны на связи с реально происходящими процессами и подтверждены предшествующим опытом (В.К. Бабаев).

Презумпция означает предположение о существовании (или наступлении) каких-либо фактов, событий, обстоятельств. В основе презумпции - повторяемость жизненных ситуаций. Раз нечто систематически происходит, то можно предположить, что при аналогичных условиях оно повторилось или повторяется и на этот раз. Такой вывод не достоверный, а вероятный. Следовательно, презумпции носят предположительный, прогностический характер. Тем не менее они служат важным дополнительным инструментом познания окружающей действительности. Презумпции выступают в качестве средства, помогающего установлению истины. В этом их научная и практическая ценность.

Характерные черты правовых презумпций:

1. 1. разновидность общих презумпций;
   2. прямо или косвенно отражаются в нормативных актах, ;
   3. обусловлены потребностями юридического опосредования общественных отношений;
   4. действуют только в правовой сфере.

Наиболее характерные презумпции:

• • знания закона (правознакомства);
  • невиновности;
  • справедливости закона;
  • истинности и обоснованности приговора;
  • ответственности родителей за вред, причиненный их несовершеннолетними детьми;
  • предположения о том, что фактический владелец вещи является ее собственником, что принадлежность следует за главной вещью;
  • позже изданный закон отменяет предыдущий во всем том, в чем он с ним расходится;
  • никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам;
  • специальный закон отменяет действие общего;
  • к невозможному не обязывают;
  • кто не отрицает, признает;
  • не все, что законно, то нравственно, и др.

Презумпция знания закона (правознакомства) . Априори предполагается, что каждый член общества знает (или по крайней мере должен знать) законы своей страны. Незнание закона не освобождает никого от ответственности за его нарушение. Во всех правовых системах исходят из того, что не может в качестве оправдания ссылаться на свою юридическую неосведомленность - это не будет принято во внимание, хотя заведомо ясно, что ни один человек не в состоянии познать все действующие в данном обществе правовые нормы и акты. Однако иная посылка была бы здесь крайне опасной. При этом само собой разумеется, что законы должны быть официально опубликованы, чтобы граждане имели объективную возможность с ними знакомиться и соотносить свое поведение с их требованиями. Институт промульгации (публичное объявление, доведение до всеобщего сведения) закреплен в Конституции РФ (ч. 3 ст. 15).

Презумпция невиновности , согласно которой каждый гражданин предполагается честным, добропорядочным и ни в чем не виновным, пока не будет в установленном порядке доказано иное, причем бремя доказывания лежит на тех, кто обвиняет, а не на самом обвиняемом. Данное положение закреплено в международных пактах о правах человека, получило отражение в Конституции РФ (ст. 49).

Любая презумпция принимается за истину, она действует до тех пор, пока не доказано обратное.

Отличие версий и гипотез от презумпций

От презумпций необходимо отличать версии и гипотезы, которые тоже представляют собой предположения.

Версия - это одно из нескольких предположений, касающихся фактов и обстоятельств конкретного дела. Сфера действия версии ограничена рамками расследуемого преступления. Правда, в общественно-политическом лексиконе слово "версия" нередко употребляется и в более широком смысле.

Гипотеза есть предположение, выдвигаемое в процессе исследования какого-либо явления и требующее теоретического обоснования и проверки практикой. Если презумпция, аккумулируя в себе предшествующий опыт, постоянно находит жизненное подтверждение своей правильности (что, конечно, не исключает случаев несоответствия отдельным ситуациям), то гипотеза с самого начала базируется на строго научных положениях, которые не должны противоречить истинным знаниям в данной области.

Юридические фикции

Фикция в переводе с латыни - выдумка, вымысел, нечто реально не существующее.

В юриспруденции юридическая фикция - это особый прием, который заключается в том, что действительность подводится под некую формулу, ей не соответствующую или даже вообще ничего общего с ней не имеющую, чтобы затем из этой формулы сделать определенные выводы.

Это необходимо для некоторых практических нужд, поэтому фикции закрепляются в праве. Фикция противостоит истине, но принимается за истину. Фикция никому не вредит. Напротив, она полезна.

Один из видных юристов прошлого, Р. Иеринг, охарактеризовал фикции как "юридическую , освященную необходимостью... технический обман". Фикции широко использовались еще римскими юристами.

В качестве типичного примера фикции из российского законодательства обычно приводится положение о признании лица безвестно отсутствующим , которое гласит:

"Гражданин может быть по заявлению заинтересованных лиц признан судом безвестно отсутствующим, если в течение года в месте его жительства нет сведений о месте его пребывания. При невозможности установить день получения последних сведений об отсутствующем началом исчисления срока для признания безвестного отсутствия считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения об отсутствующем, а при невозможности установить этот месяц - первое января следующего года" (ст. 42 ГК РФ).

Аналогичную ситуацию имеет в виду ст. 45 ГК РФ (объявление гражданина умершим).

З.М. Черниловский отмечает, что смысл юридических фикций выражается вводными словами: "как бы", "как если бы", "допустим". Он приводит любопытный пример взаимосвязи фикции и презумпции из французского права, которое предусматривает, что в случае одновременной гибели мужа и жены в результате авиационной или автомобильной катастрофы муж считается умершим первым, его имущество переходит к жене, а от нее - к ее родственникам. Основанная на медицинской статистике презумпция большей живучести женщин превращается в данном случае в юридическую.

Юридическая конструкция

Юридические конструкции - один из сложных приемов правотворческой техники.

Юридическая конструкция - это создаваемая с помощью абстрактного мышления модель общественного отношения (его типовая схема), элементы которой жестко увязаны между собой.

Это умозрительные построения, выработанные юридической наукой на основе использования и организации тех или иных элементов прав или обязанностей. В правотворческой технике они используются для облегчения исследования и анализа явлений права.

Цель установления юридических конструкций:

• • сведение воедино нормативных положений и основных решений, связанных с тем или иным конкретным вопросом, областью деятельности или правовой проблемой.

Юридические конструкции представляют собой один из важнейших элементов правотворческой техники права:

1. 1. являются способом упорядочения общественных отношений и придания им при анализе точности и четкости;
   2. дают возможность теоретически осмыслить массу феноменов в целях последующего их распределения в законах в соответствии с четко сформулированными идеями;
   3. позволяют идентифицировать и классифицировать юридические явления путем определения их так называемой юридической природы.

Признаки юридической конструкции:

• • Если в понятии и дефиниции, которая его разъясняет, объединяются однородные явления, предметы, действия, их результаты и т.д. по многим присущим им существенным признакам (например, - это выборные представители народа от разных избирательных округов), то в конструкции предметом обобщения являются разнородные явления (кража, бандитизм, получение взятки, изнасилование и т.п.). Отсюда следует, что выделить общие признаки у этих ситуаций не представляется возможным.
  • Юридические конструкции - это обобщения различных сложных явлений, элементов юридической деятельности не по признакам, а по их внутренней структуре или строению (например, структура правоотношения, структура иска).
  • В отличие от понятия, которое тоже есть результат обобщения, юридическая конструкция - обобщение более глубокое (в юридической конструкции, помимо элементов, ее составляющих, находят отражение связи между этими элементами различных явлений юридических фактов или общественных отношений).
  • В юридической конструкции находят отражение не любые связи, а лишь типичные, т.е. всегда имеющие место, если речь идет об аналогичных юридических фактах, правовых ситуациях, общественных отношениях.

Непременным атрибутом юридической конструкции является наличие в ней разнородных элементов (частей). Содержание каждой конструкции состоит из набора таких элементов, свойственного только данному отражаемому в ней виду общественных отношений.

Конструкция договора, например, состоит из следующих элементов:

1. 1. стороны договора;
   2. предмет договора;
   3. права и обязанности сторон;
   4. санкции за невыполнение обязательств.

Если мы в нормативном акте не отразим один из этих элементов договорных отношений (допустим, санкции), конструкция не будет иметь правового характера.

Правомерно поступают многие люди (учатся, трудятся, женятся, воспитывают детей, приобретают имущество и т.п.), но независимо от того, в чем выражается их правомерное поведение, мы всегда можем определить, кто поступает в соответствии с нормами права (т.е. субъект), какую выгоду он извлекает из своего поведения (т.е. объект), в каких действиях выражается правомерное поведение (т.е. объективная сторона) и присутствует ли при этом осознание своего поведения как полезного, нужного (т.е. субъективная сторона). Все это вместе составляет конструкцию правомерного поведения.

Если в дефиниции отражаются общие признаки однородных явлений, предметов, действий и т.д., т.е. их существенные свойства, то в юридической конструкции, помимо элементов, ее составляющих, находят отражение связи между этими элементами различных явлений юридических фактов или общественных отношений. Так, в юридической конструкции «необходимая оборона» нужно установить связь между защитой личности и прав обороняющегося от опасного для жизни насилия и причинением вреда посягающему (ст. 37 УК РФ).

Характер связей между элементами общественного отношения, явлениями всегда жесткий; отсутствие хотя бы одного элемента приводит к разрушению конструкции в целом.

Юридическая конструкция «субъективное право» состоит из следующих элементов:

• • право на активные действия;
  • право требования;
  • право притязания.

Если убрать право притязания, субъективное право станет незащищенным. Если в этой конструкции лишить субъекта права на активные действия, субъективное право станет фикцией. Если удалить из конструкции субъективного права второе звено (право требования), реализация интереса управомоченного лица ставится под угрозу.

Таким образом, обозначенные пять признаков свидетельствуют о том, что любая юридическая конструкция есть не что иное, как системно-структурное построение правового материала на основе обобщений, присущих сходным ситуациям, действиям, поведению, или, иначе, - она есть их модель (образец, стандарт).

Примеры юридических конструкций:

1. 1. общие юридические конструкции, которые используются во всех отраслях права (например, субъективного права, юридической обязанности, законодательства);
   2. конструкции прямой демократии, представительной демократии, легитимности, федерализма и др. (конституционное право);
   3. конструкция общего интереса, породившая понятие публичной власти (административное право). Здесь приходится оперировать конструкциями административных актов, консультативных заключений, государственных служащих, мер по поддержанию общественного порядка, предоставления общественных услуг и проч.;
   4. конструкции бюджетного финансирования государственных органов, прямые налоги, косвенные налоги, налоговые сборы, пошлины и др. (финансовое право);
   5. конструкция собственности (гражданское право).

Другие конструкции имеют характер дополняющих, т.е. развиваются как ответвления от одной базовой концепции. Таковыми являются конструкции

• • государственной, муниципальной, совместной, интеллектуальной собственности;
  • договора (купли-продажи, аренды и др.);
  • злоупотребления правами;
  • движимое имущество, недвижимое имущество;
  • вещные права, личные права, интеллектуальные права;
  • взаимозаменяемые вещи, незаменяемые вещи;
  • возмещение вреда, и проч.;
  • конструкции обществ с ограниченной ответственностью, акционерных обществ, акций, облигаций и проч. (предпринимательское право);
  • конструкции коллективного договора, трудового контракта, приема на работу, увольнения и проч. (трудовое право);
  • конструкции состава преступления; должностные преступления, военные преступления, экономические преступления, смягчающие обстоятельства, отягчающие обстоятельства, крайняя необходимость, необходимая оборона (уголовное право);
  • конструкции признания государства, международного соглашения, международного обычая, нейтралитета, состояния войны и др. (международное право).

Если задаться целью, можно дать полный список существующих юридических конструкций, но только на определенный период времени, ибо право постоянно развивается и количество юридических конструкций не остается неизменным. На взгляд непосвященного в тонкости права человека любая юридическая конструкция - это тайна за семью печатями. Однако изучение различных отраслей права помогает со временем воспринимать эти категории как нечто несложное и вполне доступное.

Значение юридических конструкций

1. 1. становятся возможны типизация ситуаций, требующих правового регулирования, и создание новых юридических конструкций как способа реализации интеллектуальных возможностей человечества, в частности возможности производить обобщения;
   2. позволяют осуществить законодательную экономию за счет повышения степени абстрактности права; облегчают восприятие и изучение всего многообразия явлений права, так как упрощают все это множество частных случаев юридической практики;
   3. юридические конструкции способствуют концентрированному выражению содержания права (созданная модель - это своего рода лекало, она позволяет сразу урегулировать целый ряд жизненных ситуаций);
   4. выполняют функцию классификации при регламентации различных юридических ситуаций и проявлений права в жизни общества. В целом они являются факторами точности и четкости при регулировании юридических феноменов;
   5. оказывают благотворное влияние на правоприменительную деятельность, повышая ее производительность. Исследование юридического дела по заранее определённым позициям (элементам юридической конструкции) гораздо быстрее приведет к искомому результату.

Таким образом, презумпции, фикции, аксиомы как бы дополняют собой классические правовые нормы и служат важным подспорьем в регулировании сложных взаимоотношений между людьми. Как мы видели, именно они помогают выходить из наиболее затруднительных ситуаций и .

Александр Бычков, аспирант кафедры адвокатуры, нотариата, гражданского и арбитражного процесса РГТЭУ, г. Москва.

Выражение "Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение" является общеизвестным. Отсутствие у граждан или руководителей организаций точного представления о конкретных правовых последствиях своих действий или бездействия не освобождает их от ответственности за их совершение (несовершение). Если правовые акты приняты в установленном законом порядке, каждый обязан их знать и соблюдать. Вместе с тем и государство, принимающее правовые акты, обязано следовать принципу правовой определенности и не издавать их произвольно.

Неуважительная причина

В одном деле суд отказал в восстановлении пропущенного процессуального срока на подачу кассационной жалобы на судебный акт, поскольку заявитель не представил доказательств наличия уважительных причин пропуска срока, которые могли бы послужить основанием для его восстановления. Довод заявителя о том, что он не знал о том, что вправе был обжаловать решение суда независимо от мнения и волеизъявления других лиц, участвующих в деле, не может являться основанием к отмене определения суда, поскольку незнание закона не является уважительной причиной (Определение Московского городского суда от 30.09.2011 по делу N 33-27226).

Аналогичным образом в другом деле суд указал, что пропуск заявителем срока на подачу жалобы на постановление о привлечении к административной ответственности является основанием для отказа в принятии жалобы к рассмотрению. Вместо подачи жалобы в суд заявитель оспорил указанное постановление в прокуратуре. Незнание порядка обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях не свидетельствует о том, что заявитель не мог своевременно подать жалобу в суд, поскольку он не был лишен возможности воспользоваться юридическими услугами. Незнание закона не является для граждан уважительной причиной нарушения требований закона (Определение Московского городского суда от 30.06.2011 по делу N 7-1476).

Часто приходится слышать в адрес органов государственной власти упреки в том, что они своевременно не известили о том, что изменилось законодательство или существует какая-нибудь льгота. В большинстве случае такие претензии безосновательны, потому что некоторые льготы и права реализуются только при наличии заявления от гражданина. Так, супруга умершего мужа обратилась в суд с иском к управлению соцзащиты населения Липецкой области и к нотариусу о признании отказа в совершении нотариального действия незаконным и признании права собственности на денежные вклады в порядке наследования. Она указала, что ее муж, умерший в 2010 году, с 2001 года являлся почетным донором России, однако с января 2005 по 2010 год не получал полагающихся ему ежегодных денежных выплат. Суд в заявленных требованиях истице отказал, поскольку права, предоставляемые лицам, награжденным нагрудным знаком "Почетный донор России", по наследству не переходят. В отношении довода истицы, что наследодатель не знал о своем праве на получение выплат как донору, вследствие чего не обращался за их получением, а органы социальной защиты его не уведомили, суд указал на то, что закон не возлагает на орган социальной защиты такой обязанности по информированию граждан об имеющихся у них правах (Определение Липецкого областного суда от 11.01.2012 по делу N 33-60/2012).

В еще одном деле покупатели по договору купли-продажи приобрели долю в уставном капитале ООО, а в скором времени это общество было ликвидировано за нарушения законодательства. Полагая, что такая ликвидация является существенным изменением обстоятельств, покупатели требовали в суде расторгнуть договор купли-продажи и взыскать с продавца обратно деньги. Суд в удовлетворении их требований отказал, поскольку в силу положений ст. 61 ГК РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случае осуществления неоднократных или грубых нарушений закона или иных правовых актов. Знание закона презюмируется, следовательно, стороны по договору купли-продажи долей не могли не предвидеть, что за нарушение законодательства общество может быть привлечено к ответственности. Таким образом, исходя из принципа разумности действий участников гражданского оборота, стороны по сделке должны и могли предвидеть, что за период предоставленной покупателю отсрочки платежа по договору купли-продажи общество, осуществляющее финансово-хозяйственную деятельность, может быть привлечено к ответственности за нарушение законодательства (Постановление ФАС СЗО от 24.05.2004 по делу N А56-21598/03).

Правовая определенность после обнародования

"Правовая определенность - это ясность относительно наличия прав и обязанностей в конкретном правоотношении. Возможность иметь точное представление о своем юридическом статусе является одним из естественных прав человека" (Романец Ю. Правовая определенность или безнаказанность? // ЭЖ-Юрист. 2011. N 49).

В соответствии с неоднократно выраженной в решениях КС РФ правовой позицией изменение законодателем ранее установленных правил предоставления населению льгот и компенсаций должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, предполагающий правовую определенность, сохранение разумной стабильности правового регулирования, недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм и предсказуемость законодательной политики, в том числе в социальной сфере. С тем чтобы участники соответствующих правоотношений могли в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав, действенности их государственной защиты (Постановления от 16.12.1997 N 20-П, от 24.05.2001 N 8-П, от 19.06.2002 N 11-П, от 23.04.2004 N 9-П, Определения от 04.12.2003 N 415-О, от 15.02.2005 N 17-О, от 01.12.2005 N 521-О и др.).

Правовая определенность поддерживается в том числе путем обнародования принимаемых законов и создания возможности ознакомления с его содержанием. Как указал КС РФ, требование обнародования нормативного правового акта от имени государства компетентным органом публичной власти обусловлено общепризнанным принципом правовой определенности, на основе которого устанавливаются отношения государства и индивида, и означает всеобщее оповещение о том, что данный нормативный правовой акт принят и подлежит действию в изложенном аутентичном содержании. Только в этом случае на лиц, подпадающих под его действие, распространяется общеправовая презумпция, в силу которой незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Неопределенность же относительно того, действует или не действует нормативный правовой акт, не может обеспечить единообразие в его соблюдении, исполнении и применении и, следовательно, порождает противоречивую правоприменительную практику, создает возможность злоупотреблений и произвола, ослабляет гарантии защиты конституционных прав и свобод, ведет к нарушению принципов равенства и верховенства права (Постановление КС РФ от 27.03.2012 N 8-П).

Таким образом, необходимо регулярно осуществлять мониторинг правовой информации, чтобы быть в курсе последних изменений и нововведений. Такую информацию можно получить на официальном интернет-портале правовой информации www.pravo.gov.ru, из печатных СМИ и других источников.

В настоящей статье автор доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой гражданского права и гражданского процесса КазГЮА А. ДИДЕНКО делает попытку рассмотреть явления из общей теории гражданского права: фикции и презумпции. В советский и постсоветский период специальных работ, посвященных правовым фикциям, было очень мало, презумпциям - несколько больше. Поиск по интернету дал нам небольшое количество статей и несколько диссертаций по этим вопросам.

Информацию о взглядах ученых XIX века на юридические фикции и презумпции я даю главным образом по обстоятельной работе Г.Ф. Дормидонтова «Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций» (Казань, 1895). Научная логика и эрудиция авторов того периода - Д. Мейера, Р. Иеринга, Г. Муромцева и других настолько высока, что ее трудно превзойти в рамках чисто догматического правового анализа, можно только заимствовать результаты такого анализа. Что же касается существа рассмотренных ими явлений, то время дало новые факты для того, чтобы можно было увидеть неизвестные ранее грани проблемы. В ХХ веке эти факты появились в области философии, которая продвинулась в уяснении смысла знака и символа, в экономической жизни, породившей неизвестные прежде фикции, например, бездокументарные ценные бумаги, в социальной жизни, давшей миру социалистическую систему, относившуюся к любым фикциям в общественной жизни либо настороженно, либо отрицая их существование вообще, в теории гражданского права - о методе гражданского права, вине как условии ответственности, оценочных понятиях, в теории права - о соотношении базиса и надстройки и др. Поэтому наша цель - наметить новые подходы в связи с изменившимися реалиями.

Фикции и презумпции представляют собой правовую конструкцию, которая позволяет признавать юридическими фактами либо вовсе не существующие, либо лишь вероятно существующие факты .

Каковы основные причины, вызывающие необходимость в использовании этой конструкции?

Я полагаю, что и сегодня не вызывает сомнений точность наблюдения в отношении фикций Р. Иеринга, считавшего, что причиной их возникновения является формализм древнего права, с одной стороны, и закон юридической экономии, иначе, логической бережливости, правило которого гласит, что для того, что может быть достигнуто данными средствами и понятиями, нет надобности в создании новых, с другой стороны. Установление многих презумпций также служило целям упрощения процесса доказывания, то есть техническим задачам законодательства.

Однако подлинное предназначение фикций и презумпций не просто не сводится к законодательной технике, важность которой в их содержании отрицать, безусловно, нельзя. Их глубинное значение состоит в том, что в них ощущается живое дыхание принципов частного права. Разве презумпция признания владельца имущества собственником это лишь вопрос законодательной техники, а не прямой реализации принципа равенства форм собственности?! Или разве презумпция вины в ее нынешнем истолковании не есть осуществление принципа свободы предпринимательской деятельности и, соответственно, ответственности за ее результаты?! Даже фикция прекращения обязательства при наступлении некоторых обстоятельств несет на себе не только техническую нагрузку, но касается границ действия важнейшего гражданско-правового принципа - свободы договора. Не будем уже говорить о презумпции знания закона, обеспечивающего стабильность правовых отношений. На различных этапах истории нашей страны презумпции служили выполнению крупных экономических и политических задач. Наиболее зримо это прослеживается на примере презумпции государственной собственности. Тогда, когда она применялась после войны в отношении трофейного, брошенного и другого имущества, то это имело разумное объяснение. За этими пределами презумпция госсобственности служила центральной политической задаче советского общества - всемерному огосударствлению экономики. Презумпция права собственности фактического владельца пришла на смену презумпции госсобственности, что делает ее адекватной требованиям рыночной экономики.

Таким образом, презумпции и фикции в гражданском праве являются форпостом гражданско-правовых принципов.

Презумпции и фикции представляются определенного рода условностью. Но в понятийном смысле, во избежание путаницы, от использования этого термина лучше отказаться. Дело в том, что условность представляет собой обычай, чаще всего связанный с нравственными правилами. Если, допустим, в некотором обществе традиционно принято, что люди, занимающие определенные должности или общественное положение, не могут выступать представителями в суде, то это является условностью, нарушение которой может вызвать порицание со стороны той или иной общественной группы (партии, профессионального или религиозного сообщества). Когда такая условность перемещается в область права (например, запрет для судей, следователей, прокуроров, депутатов представительных органов быть представителями в суде - ст.60 ГПК РК), она перестает быть условностью, а становится обычной правовой нормой, лишь генетически связанной с той или иной условностью. Таким образом, мы выводим все юридические нормы, включая фикции и презумпции, за пределы понятия условность.

Фикции и презумпции, как это может ни показаться, на первый взгляд, странным, лучшую питательную среду имеют в достаточно развитых и стабильных правовых системах. Давно было замечено, что две наиболее практические во всемирной истории нации (римляне и англичане) охотно допускали помощь воображения в деле правосоздания. Добавим, что в Древнем Риме и в Англии законодательство эволюционировало в течение столетий. Однако включением в механизм правового регулирования искусственных конструкций могут преследоваться принципиально различные цели. Фикции, основанные на аксиомах прецедентного права, и фикции, покоящиеся на аксиомах романо-германской правовой семьи, имеют больше различий, чем общих признаков, поэтому они нуждаются в обособленном анализе, подобно тому, как геометрия Евклида, будучи основана на одних аксиомах, а Лобачевского - на других, представляют разные науки, требующие различных методов изучения. Так, фикции, вводимые в английском праве, преследовали три цели. Первая цель - смягчение жестокости норм средневекового уголовного права, вторая - расширение перечня приказов суду, третья - дать судьям возможность обходить требования общего права о подсудности дел. Континентальному праву эти цели не были присущи. Мы в дальнейшем будем иметь в виду служебную роль фикций в сфере романо-германского права.

Излишне говорить, что история России, Советского Союза и постсоветских государств в ХХ веке не имела ни стабильной, ни развитой правовой системы. Прерывистость (дискретность) исторического развития заставляла прибегать не к фикциям, а к реальному упорядочению отношений. Нехватка норм восполнялась не фикциями, а революционным правосознанием, аналогией права и закона.

Фикции. Юридические фикции сходны с такой математической категорией, как мнимые величины - не существующие в действительности, но позволяющие решать самые разнообразные прикладные и теоретические задачи. Среди специалистов устоялась парадигма, что под юридической фикцией понимается прием, состоящий в нормативно-правовом признании существующими в действительности несуществующих фактов или, напротив, несуществующими существующих. Понятие парадигмы означает принятую модель или образец. Парадигма свидетельствует о том, что имеется класс фактов, особенно показательных для вскрытия сути вещей. Она направляет исследование, и хотя отдельные свойства парадигмы могут разными исследователями пониматься по-своему, но в общей ее концепции взгляды совпадают. Парадигма фикции позволяет глубже раскрыть роль искусственных построений в правовом регулировании, определить их границы, установить соотношение с близкими правовыми понятиями. Признание парадигмы фикции не мешает возникновению несовпадающих взглядов в ее интерпретации.

Задачи, решаемые применением фикций, разнообразные .

Множество примеров использования фикций с совершенно ясной практической целью дает римское право. Возьмем римский брак cum manu - под властью мужа. Гегель заметил: «Мы не находим у римлян семейных отношений, основанных на любви и на чувстве, но вместо доверия проявляется принцип суровости, зависимости и подчинения. В сущности брак в его строгом и формальном виде вполне имел характер вещного отношения: жена принадлежала мужу, и брачная церемония основывалась на соemptio в той форме, в какой эта формальность могла соблюдаться и при всякой другой покупке». Сoemptio означала покупку жены у ее paterfamilias. Как и всякая покупка она совершалась в форме manсipatio в присутствии 5 свидетелей, весовщика. Жених произносил соответствующую формулу, а затем передавал металл домовладыке невесты. Помимо формы соemptio, брак мог быть установлен путем usu, т.е. фактически брачным сожительством в течение года. Во всех этих случаях мы имеем применение к семейным отношениям фикций: продажи, виндикации, давности, которые позволяли решать вопросы, возникающие в семейных отношениях в Древнем Риме, другими способами не решаемые вовсе, либо решаемые более сложным путем.

Классическим примером фикции является правило, относящееся к условным сделкам, когда сторона, которой наступление условия невыгодно, недобросовестно воспрепятствовала наступлению условия, то условие признается наступившим, и, напротив, когда наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается ненаступившим (п. 3 ст. 150 ГК).

В законодательстве отсутствуют какие-либо термины, определенно указывающие на то, что перед нами фикция. Ближе всего к этому значению слово «считается», которое часто используется в законодательстве. Этот термин может обозначать фикцию или презумпцию, или используется в значении определенного вывода, итога. Когда утверждается, что договор заключен или расторгнут при определенных условиях, то делается логический вывод о том, что данное последствие обязательно наступает при наличии тех или иных фактов. При использовании этого термина для обозначения фикции наличие определенных фактов не ведет к определенному выводу, здесь законодатель дает установку: «пусть будет так, хотя это не так». Вот некоторые нормы, которые, на наш взгляд, относятся к разряду фикций.

Претензии кредиторов, не удовлетворенные из-за недостаточности имущества ликвидируемого юридического лица, а также не заявленные до утверждения ликвидационного баланса, считаются погашенными (ст. 51 ГК). С момента возбуждения конкурсного производства сроки всех долговых обязательств несостоятельного должника считаются истекшими (ст. 55 ГК). Сделка, подтвержденная выдачей жетона, билета или иного обычно принятого подтверждающего знака, признается заключенной в устной форме, если иное не установлено законодательством (ст. 151 ГК). Молчание признается выражением воли совершить сделку в случаях, предусмотренных законодательством или соглашением сторон (ст. 151 ГК). Если извещение об отзыве оферты поступило ранее или одновременно с самой офертой, оферта считается не полученной (ст. 395 ГК). Молчание не является акцептом, если иное не вытекает из законодательного акта, обычая делового оборота или из прежних деловых отношений сторон (ст. 396 ГК). Если извещение об отзыве акцепта поступило лицу, направившему оферту, ранее или одновременно с самим акцептом, акцепт считается не полученным (ст. 396 ГК). В случаях, когда своевременно направленное извещение об акцепте получено с опозданием, акцепт не считается опоздавшим, если сторона, направившая оферту, немедленно не уведомит другую сторону о получении акцепта с опозданием (ст. 397 ГК).

Во всех перечисленных нормах признается существующим факт, которого в действительности нет.

Законодательству также известны родственные фикциям способы регулирования общественных отношений - символы и символические действия. Символы чаще применяются в публичном праве (гимн, флаг, клятва, сигнал SOS, поднятие белого флага и т.п.). В частном праве, я думаю, к ним могут быть отнесены определенные жесты участников торгов на бирже, конклюдентные действия. Символ всегда символизирует, обозначает нечто, это внешний образ реального намерения. Фикция же не скрывает за собой никакой реальности. В силу этого обстоятельства мы относим жетон или билет, подтверждающие совершение сделки, не к символам (знакам), указывающим на форму сделки, а к фикциям, ибо у сделки, подтверждаемой жетоном или билетом, нет ни устной, ни письменной формы. Они подтверждают волю на совершение сделки, и в этом смысле они - символы, но не форму сделки, по отношению к которой они - фикция. Закон с равным основанием мог установить, что жетон и билет являются подтверждением не устной, а письменной формы сделки, и это было бы такой же фикцией, как и подтверждение устной формы сделки.

Иногда утверждается, что при молчаливом изъявлении воли последнее вовсе не имеет место, а допускается лишь как фикция. Cum tacent clamant, - воскликнул Цицерон в первой речи против Катилины. Действительно, молчание в ряде жизненных ситуаций может кричать. В праве значение молчания иное. М.И. Брагинский указывает, что существует единая для всего гражданского права презумпция того, что молчание вообще не является юридическим фактом.

Наиболее распространен взгляд на презумпцию как на предположение, основанное на вероятности. Высокая вероятность существования (или отсутствия) того или иного факта - наиболее надежный ориентир для законодателя, стремящегося определить своими правилами лучшие пути к поиску и установлению истины. Для большинства презумпций такой взгляд соответствует действительности. Но у законодателя могут быть и иные веские мотивы для установления какой-либо презумпции. Это могут быть соображения, связанные с определенными законодательными удобствами, экономической разумности и др. Распределяя, к примеру, бремя доказывания вины в отдельных обязательствах, законодатель может исходить не из более высокой вероятности наличия вины нарушителя, а из того, что другой стороне гораздо проще обеспечить доказательственную базу.

Презумпции, как почти столетие назад писал известный русский процессуалист Е.В. Васьковский, бывают двоякого рода. Одни из них имеют безусловное значение и не могут быть опровергаемы, они называются необходимыми или неопровержимыми, другие же допускают опровержение посредством доказывания несоответствия их, в том или ином случае, действительности, это - просто юридические презумпции. Пункт 5 ст. 71 ГПК считает установленным без доказательства (если в рамках надлежащей правовой процедуры не будет доказано обратное) такое обстоятельство, как знание лицом закона. Таким образом, ныне в нашем законодательстве это опровержимая презумпция, в то время как многие другие правовые системы знание закона рассматривают как неопровержимую презумпцию. Примером неопровержимой презумпции может служить презумпция наличия оснований обязательства и действительности обязательства, удостоверенного ценной бумагой. Отказ от исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо на его недействительность не допускается (п. 2 ст. 133 ГК).

Иллюстрациями презумпций могут служить следующие гражданско-правовые нормы.

Третьи лица вправе считать подлинной выданную для совершения действий в их отношении доверенность, направленную доверителем поверенному по факсимильной и иной связи, без посредства официальных органов связи (ст. 167 ГК). Договор предполагается возмездным, если из законодательства, содержания или существа договора не вытекает иное (ст. 384 ГК). Изделие считается изготовленным запатентованным способом, пока не доказано иное (ст. 992 ГК). Лицо, указанное в заявке в качестве автора, считается автором, пока не доказано иное. В качестве доказательств могут привлекаться лишь факты и обстоятельства, существовавшие до возникновения права (ст. 994 ГК). Закон об авторском праве и смежных правах устанавливает, что при отсутствии иного доказательства автором произведения считается лицо, указанное в качестве автора на оригинале или экземпляре произведения, а также что при опубликовании произведения анонимно или под псевдонимом (за исключением случая, когда псевдоним автора не оставляет сомнения в его личности) издатель, имя или наименование которого обозначено на произведении, при отсутствии доказательств иного, считается представителем автора (ст. 9).

При невозможности установить день получения последних сведений об отсутствующем началом безвестного отсутствия считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения об отсутствующем, а при невозможности установить этот месяц - первое января следующего года (ст. 28 ГК). Днем смерти лица, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим. В случаях объявления умершим лица, пропавшего без вести при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от несчастного случая, суд может признать днем смерти этого лица день его предполагаемой гибели (ст. 31 ГК).

Презумпция является предположением. Но к предположениям относятся и другие человеческие эманации. В сфере науки - это гипотезы. Гипотезы делятся на научные и рабочие. Те и другие являются средством решения проблемы или ориентирования при разрешении проблемной ситуации. Гипотеза - инструмент науки, элемент научного знания и научного творчества. Презумпция может основываться на гипотезе наибольшей адекватности, вероятности существования факта, но ее целью является не решение научной проблемы, а распределение бремени доказывания.

Таит ли в себе презумпция возможность вынесения судебного решения, не соответствующего истине? Постановка такого вопроса обусловлена наличием лишь вероятности существования фактов, закрепленных презумпцией, а не их действительным существованием, что и позволяет говорить о том, что презумпция объективно заключает в себе возможность несоответствия судебного решения реальным фактам. Однако подобный подход не соответствует подлинному назначению презумпций. Презумпция вовсе не предполагает наделять суд правом основывать на ней решение при недостаточности фактов, ее назначение состоит в том, чтобы дать сторонам исходную точку для ведения спора в условиях действия принципа состязательности гражданского процесса. Суд оценивает все полученные доказательства: прямые и косвенные, презумптивные и выносит решение, которое может оказаться не соответствующим имеющимся фактам, но отнюдь не в силу вероятностного характера презумпции, а по причинам, лежащим в сфере оценки доказательств.

Проиллюстрируем данное утверждение. Предположим, что лицо не является действительным автором произведения, но его имя указано в качестве автора на экземпляре произведения. Заинтересованный субъект предъявляет требование об опровержении этого факта и о признании за ним права авторства. В процессе рассмотрения спора истцу не удается представить убедительных доказательств своего авторства, и суд выносит решение об отказе в иске. Решение суда не соответствует действительному положению вещей. Но является ли причиной такого несоответствия презумпция авторства ответчика? Представим себе, что эта презумпция в законе не предусмотрена. В отличие от предшествующей ситуации ответчик, также не являясь автором, но чье имя указано на экземпляре произведения как автора, не будет предполагаться автором. Акценты в процессе доказывания будут несколько смещены. Имя на экземпляре произведения уже будет не свидетельством авторства, а одним из доказательств, пусть и существенных, авторства. Может быть, здесь возникает хорошая почва для споров с участием талмудистов и начетчиков, как прежде именовали подобных спорщиков, о разнице между названными двумя приемами доказательств, но практического значения в этом споре мы не видим. При всех тех же доказательствах, которые были представлены сторонами в предыдущем примере, суд также вынесет решение об отказе в иске, и решение так же будет противоречить действительному авторству. Значит, дело не в той или иной презумпции или ее отсутствии, а в совокупности доказательств, их оценке. Аналогичным образом дело обстоит и с другими презумпциями. Данная ситуация напоминает включение в процесс научного исследования научных и рабочих гипотез. Отталкиваясь в изучении того или иного явления от научной гипотезы, оказавшейся впоследствии ошибочной, все последующее построение оказывается ошибочным. Рабочая (экспериментальная) гипотеза является заведомо временным предположением и дает исследователю возможность ориентироваться в проблемной ситуации. Даже будучи ошибочной, рабочая гипотеза не предопределяет ошибку в итоговом результате.

Презумпции схожи с фикциями в том отношении, что и те и другие основываются на предположении . Главное же отличие между ними состоит в том, что при установлении фикции существующим предполагается заведомо не существующий факт, а при установлении презумпции предполагается существующим факт, относительно которого неизвестно, имеет ли он место в данном конкретном случае.

Интересно рассуждение по этому поводу Г. Муромцева: «Источник презумпций заключается в невозможности для судьи во всех случаях добираться путем правильного исследования до истины, вследствие чего право и указывает судье руководиться в некоторых случаях предположениями, выведенными на основании вероятности из данных опыта жизни. Ничего общего не имеют с этим фикции. Необходимость их существования есть только кажущаяся, и логический прием, составляющий их содержание, не естественный, а искусственный; презумпцию создает рассудок, фикцию воображение». Г.Ф. Дормидонтов подверг критике эту мысль. Он полагал, что отрицать родственную связь презумпций и фикций невозможно, поскольку и презумпции, и фикции временный продукт исторического развития права, некоторые презумпции, при которых не допускается доказательства противного, очень близки к фикциям. Г.Ф. Дормидонтов задает риторический вопрос: разве только трудность исследования истины приводит к тому, что все законодательства исходят из предположения, что дитя, рожденное в браке, законно?! Поскольку аргумент подобного рода (когда общее суждение опровергается противоречащим ему отдельным фактом) встречается и в современной науке, мы хотели бы отметить следующее. При всем огромном значении различного рода классификаций, проводимых на эмпирическом этапе познания правовой действительности, они не отличаются той жесткостью, которая свойственна классификациям в естественнонаучных дисциплинах. Прагматическая направленность правовых норм предполагает существование множества исключений, не умещающихся в сложившиеся схемы. Поэтому исследователю правовых феноменов важно установить тенденцию. Г. Муромцев отметил именно тенденцию, состоящую в том, что при установлении презумпции следует руководствоваться стремлением облегчить поиск истины.

Презумпция вины. Общим правилом о презумпции вины в гражданском праве является норма п. 1 ст. 359 ГК: «Должник отвечает за неисполнение и (или) ненадлежащее исполнение обязательства при наличии вины, если иное не предусмотрено законодательством или договором. Должник признается невиновным, если докажет, что он принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства». ГК РК продублировал в этой норме Основы гражданского законодательства 1991 г. (п. 1 ст. 71). ГК России добавил существенное уточнение к данной норме: меры, которые следовало предпринять лицу для надлежащего исполнения обязательства, должны соответствовать степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота (ст. 401 ГК РФ).

В нашу задачу не входит специальное рассмотрение вины в гражданском праве. Отметим лишь то важное, что относится к предмету нашего рассмотрения. Презумпции чаще всего относятся к единичным фактам или нескольким ясно обозначенным фактам, которые надо доказывать или опровергать. Так, если между продавцом и покупателем возникает спор, принял или нет покупатель товары, переданные ему с нарушением ассортимента, то покупатель будет опровергать презумпцию принятия тем, что он в 15-дневный срок сообщил продавцу об отказе в приемке (п. 4 ст. 421 ГК); при споре о том, имело ли место пожертвование или обычное дарение, жертвователь должен будет опровергать презумпцию дарения, доказывая факт существования оговорки об использовании имущества по определенному назначению (п. 3 ст. 516 ГК). Иногда презумпции относятся к оценочным понятиям, которые в силу своей природы очерчивают неопределенный круг фактов, о чем будет сказано ниже. Наконец, они могут относиться к понятиям или явлениям, научный или законодательный взгляд на которые подвержен значительным изменениям, и в связи с этим, даже при сохранении той же самой презумпции, доказыванию или опровержению могут подлежать другие факты или иной их объем. Именно так и произошло с презумпцией вины, законодательный подход к содержанию которой существенно изменился, равно как и меняется доктрина по этому вопросу.

В советский период концентрированная идея доктрины презумпции вины выражалась в следующей мысли: «Истец обязан доказать, что понес убытки, вызванные поведением ответчика, иначе для предъявления иска не было бы вообще никаких оснований. Но нельзя требовать от истца представления доказательств по поводу психических переживаний ответчика - относительно того, действовал ли он виновно или невиновно. При этой линии бремя доказывания переносится на ответчика, который, добиваясь отклонения предъявленного иска, должен доказать свою невиновность». Таким образом, ответчик, доказывая свою невиновность, должен был увязать представляемые им факты со своими психическими переживаниями, то есть со своим отношением к совершенному противоправному действию. Презюмировалась и опровергалась общественная опасность нарушителя. Таким образом, главенствующим был публичный элемент, что полностью согласовывалось с государственной политикой опубличивания гражданского права.

Сегодня развивается иное, нам наиболее близкое, направление в изучении вины, наиболее развернуто излагаемое и защищаемое В.В. Витрянским. Оно состоит в отходе от уголовно-правового психологического подхода к вине в праве гражданском.

В соответствии с этим направлением для оценки вины должника не имеют никакого значения индивидуальные качества должника и тем более его «психические переживания» в связи с совершенным им правонарушением. Вместо этого используется абстрактная модель ожидаемого поведения в той или иной ситуации разумного и добросовестного участника имущественного оборота. Факт вины равен факту нарушения, которого должник имел возможность не совершать. То есть на первый план выдвигается объективный критерий невиновности.

Основываясь на изложенном понимании вины, факты, опровергающие презумпцию виновности нарушителя, должны лежать в плоскости доказательства отсутствия факта нарушения, наличия непреодолимой силы (для предпринимателей), которая послужила причиной нарушения обязательства (причем законодатель дает ориентир границ непреодолимой силы, называя факты, на которые нельзя ссылаться как на обстоятельства непреодолимой силы: отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, работ и услуг, в России к ним добавлено еще и отсутствие денег). Кроме того, законодательством и договором могут быть предусмотрены иные основания ответственности. Например, при контрактации производитель сельскохозяйственной продукции, не исполнивший обязательство либо ненадлежащим образом исполнивший обязательство, несет ответственность при наличии его вины (ст. 481 ГК). Здесь уже могут доказываться как непреодолимая сила, так и случай.

Презумпции и оценочные понятия. Оценочными являются такие понятия, посредством которых законодатель предоставляет субъектам реализации правовых норм в процессе такой реализации (использовании, исполнении, соблюдении, применении норм права) самим определять меру, отделяющее одно правовое состояние от другого, либо правовое состояние от неправового. К таким понятиям относятся: добросовестность, разумность, справедливость, существенность, нормальное использование, надлежащий срок, возможность, сравнимые обстоятельства, систематичность, грубость и многие другие.

Одна из функций оценочных понятий - опора на них в процессе доказывания тех или иных фактов. Хотя все оценочные понятия носят вероятностный характер в силу присутствия в них элемента субъективности, не все из них могут рассматриваться в качестве презумпций. Те оценочные понятия, которые дают усмотрение суду, например право уменьшить неустойку при явной несоразмерности размера неустойки и убытков, презумптивную функцию не выполняют. К презумпциям относятся, на мой взгляд, оценочные понятия, которые умещаются в формулу: считается, что субъект, сделав (или не сделав) что-то, действовал (бездействовал) в соответствии с содержанием оценочного понятия (разумно, грубо, явно, достоверно и т.д.). Оценочные понятия могут определять те факты, которые подлежат доказыванию, но при этом оценочное понятие не увязывает называемые факты с какими бы то ни было предположениями об их существовании. Например, систематичность или грубость нарушения, допущенные должником, должны быть прямо доказаны кредитором; презумпция систематичности или грубости действий должника в законе отсутствует. Иногда на презумптивное значение отдельного оценочного понятия указывает сам закон: ст. 8 ГК гласит, что добросовестность, разумность и справедливость действий участников гражданских правоотношений предполагается. В других случаях так позволяет считать смысл нормы. Например, если во время выполнения работы станет очевидным, что она не будет выполнена надлежащим образом, заказчик вправе назначить подрядчику разумный срок для устранения недостатков (ст. 627 ГК) - тем самым назначенный срок предполагается разумным, что подрядчик может опровергать; или закон говорит, что указания доверителя должны быть конкретными, правомерными и осуществимыми (ст. 847 ГК), из чего можно сделать вывод именно о таком характере данных доверителем указаний, но также и о возможности опровержения этих фактов поверенным.

Итак, оценочные понятия, несмотря на высокую вероятность соответствия действительности фактов, характеризующих поведение участников правоотношения, являются презумпциями, только если за ними прямо закреплено законодательством такое значение или это вытекает из смысла правовых норм.

Больше новостей в Telegram-канале . Подписывайся!

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Горячев, Илья Николаевич. Презумпция знания закона и принцип несущественности юридической ошибки в уголовном праве России: диссертация... кандидата юридических наук: 12.00.08 / Горячев Илья Николаевич; [Место защиты: Ур. гос. юрид. акад.].- Ярославль, 2010.- 210 с.: ил. РГБ ОД, 61 11-12/258

Введение

Глава I. Логико-лексический приём презюмирования. Естественные (общелогнческие) и юридические презумпции: существенные признаки, соотношение понятий, отличия от иных общелогических и правовых категорий 11

1. Место предположений в познании. Релятивность истины и методологические основы научного исследования 11

2. Презюмирование как познавательный приём 18

3. Структура и понятие естественной (общелогической) презумпции. Отграничение естественной (общелогической) презумпции от иных типов предположений. Презумпция и аксиома. Презумпция и фикция 24

4. Понятие юридической (правовой) презумпции и её инструментальная специфика 36

Глава II. Презумпция знания закона и принцип несущественности юридической ошибки: понятие, логико-философские основы действия, критерии разграничения 47

1. Понятие естественной презумпции знания закона 47

2. Понятие юридической презумпции знания закона. Принцип несущественности юридической ошибки 52

3. Условия статистической обоснованности предположения о знании закона 61

4. Правила выдвижения презумпции знания закона 77

Глава III. Юридическая ошибка субъекта преступления и субъективное вменение . 82

1. Отражение предположения о знании закона и принципа несущественности юридической ошибки в уголовном законодательстве 82

2. Статистическая обоснованность предположения о знании закона в уголовном праве. Понятие и природа очевидности норм уголовного права. Существенный характер юридической ошибки 103

3. Оценка принципа несущественности юридической ошибки в уголовном праве с позиции принципа субъективного вменения и с точки зрения свободы воли. Свойство извинительности юридической ошибки 122

4. Институт обстоятельств, исключающих вину, с точки зрения психологической (предметной) теории и оценочной (нормативной) концепции 132

Глава IV. Юрндико-технические аспекты законодательного закрепления последствий юридической ошибки в УК РФ 140

1. Оценка института юридической небрежности 142

2. Оценка предложений по включению осознания противоправности в содержание интеллектуального момента умысла и неосторожности 143

3. Норма-исключение как возможное средство урегулирования последствий юридической ошибки 148

Заключение 153

Список использованной литературы и других источников 163

Приложения 184

Введение к работе

Актуальность темы исследования. С момента построения Уголовным кодексом (далее - УК) РСФСР 1926 г. формул умысла и неосторожности на основании признака осознания общественной опасности их содержание по сей день не претерпело принципиальных изменений. Современное уголовное законодательство России, так же как и советские уголовные законы, не соотносит вину лица с тем или иным уровнем юридического осознания, а её отсутствие - с какой-либо формой юридической ошибки. УК РФ не закрепляет неосознание противоправности в числе обстоятельств, освобождающих от уголовной ответственности или устраняющих преступность деяния.

В то же. время состояние и динамика изменений всего российского законодательства остро ставят проблему юридической ошибки субъекта преступления. В этом отношении необходимо отметить, что УК РФ содержит много спорных статей, а отдельные нормы уголовного закона сформулированы явно неудачно. Кроме того, за время своего существования УК претерпел множество редакций, не считая многочисленных актов Верховного Суда и Конституционного Суда РФ, изменивших трактовку уголовных законов и рамки их использования. В течение неполных четырнадцати лет правке подверглось более половины положений Общей части и около 90 процентов Особенной части УК - в первоначальном виде сохранилось в целом лишь около 20 процентов текста Кодекса. Нельзя не упомянуть и регулярно используемый, вопреки логике Федерального закона от 14 июня 1994 г. № 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания", так называемый экстраординарный порядок вступления в силу федеральных законов, подрывающий веру в правовую осведомленность граждан. Экстраординарным порядком, т.е. с момента официального опубликования, приобрели силу большинство редакций УК. Изменения, внесенные в УК в 2010 г., также были введены в действие с момента официального опубликования соответствующих федеральных законов.

Проблема юридической ошибки не может рассматриваться без учета межотраслевых связей уголовного законодательства. Анализ положений УК позволяет констатировать высокий уровень зависимости положений его Особенной части от предписаний иных нормативно-правовых актов. Широкое применение законодателем" бланкетного способа изложения диспозиций уголовно-правовых статей, другие формы взаимодействия уголовных законов с актами иной отраслевой принадлежности, а также постоянный процесс расширения и конкретизации объективного права в целом порождают своего рода "смешанную" противоправность деяний, "распыляя" основания и условия уголовной ответственности между актами различной правовой специфики и юридической силы. Поскольку нормативные акты, попадающие в орбиту уголовного права, в том или ином отношении могут являться "ограниченным" источником уголовно- правовых норм, постольку объёмы, качество и динамика изменений всего этого нормативного материала самым непосредственным образом влияют на способность адресатов уголовного закона осознавать пределы уголовной противоправности своего поведения.

С учетом среднего уровня юридической грамотности населения и реально используемых средств правовой пропаганды, мы полагаем, что во многих случаях вероятность истинности предположения об осознании субъектом конкретного преступления противоправного характера совершаемого им деяния, равно как обоснованность так называемой презумпции знания закона в целом, весьма невелики. Можно ли требовать адекватного понимания уголовно-правовых материй от граждан, не имеющих юридической подготовки, если даже профессиональные юристы зачастую не способны найти выход из многих правовых коллизий?

Несмотря на свою значимость и неоднократные попытки решения, проблема юридической ошибки субъекта преступления ни на теоретическом, ни на законодательном уровне до сих пор не получила чёткой трактовки - этим, как мы полагаем, обусловлена актуальность темы настоящего исследования. Отправным пунктом в разработке вопроса юридической ошибки, по нашему мнению, является правильное понимание института вины в уголовном праве. Неиссякаемое внимание правоведов, уделяемое феномену вины и различным подходам к его интерпретации, служит ещё одним подтверждением актуальности темы настоящего исследования.

Состояние научной разработки проблемы. Презумпция знания закона во все времена притягивала внимание юристов. Множество научных исследований посвящено понятию презумпции, разграничению естественных и юридических презумпций, презумпций и фикций, а также отделению презумпций от иных типов предположений. Разработкой различных аспектов общего понятия презумпции, а также понятия презумпции знания закона, в том числе иа монографическом уровне, занимались: В.К. Бабаев, А.Х. Гольмстен, H.A. Гредескул, Ю.Г. Зуев, О.С. Иоффе, В.И. Каминская, Н.Ф. Качур, А.Ф. Клейнман, JI.JI. Кругликов, C.B. Курылев, О.Э. Лейст, И.А. Либус, Е.А. Нефедьев, В.А. Ойгензихт, К.К. Панько, И.В. Решетникова, Ю.А. Сериков, М.С. Строгович, Е.Б. Тарбогаева, H.H. Тарусина, A.A. Тилле, З.М. Черниловский, Г.В. Швеков, Я.Л. Штутин, а также другие авторы. Однако многие спорные вопросы в рамках изучения этих категорий так и не получили окончательного разрешения, что, на наш взгляд, обусловлено отсутствием общих методологических подходов к изучению аксиом, презумпций и фикций в праве.

Вопрос вины является краеугольным камнем науки уголовного права. К проблемам института вины в уголовном праве, в том числе проблеме юридической ошибки субъекта преступления, обращались такие крупные правоведы, как, например: Я.М. Брайнин, C.B. Векленко, Б.В. Волженкин, A.A. Герцензон, П.С. Дагель, Ю.А. Демидов, А.Э. Жалинский, Н.Г. Иванов, ДЛ. Котов, М.И. Карпушин, А.П. Козлов, JI.JI. Кругликов, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, В.И. Курляндский, В.В. Лунеев, Н.С. Малеин, A.B. Наумов, A.A. Пионтковский, А.И. Рарог, Т.Л. Сергеева, Н.С. Таганцев, К.Ф. Тихонов, А.Н. Трайнин, Б.С. Утевский, Г.С. Фельдштейн, И.Г. Филановский, Дж. Флетчер, И.В. Шишко, В.А. Якушин, П.С. Яни.

Теоретическая основа диссертационного исследования. В работе использованы фундаментальные научные труды в области истории, теории и философии права, научные работы по криминологии, криминалистике, доказательственному праву, а также доктринальные источники уголовного, уголовно-процессуального, конституционного, административного, налогового, гражданского права и гражданского процесса. Использованы работы дореволюционных, советских, постсоветских и современных российских учёных-правоведов, а также зарубежная правовая литература. Привлечены научные работы философов, психологов, социологов, лингвистов, математиков, а также представителей иных наук. Общую теоретическую базу исследования составили так называемая семантическая концепция истины, теория дедуктивных систем и оценочная (нормативная) концепция вины в уголовном праве.

Цели и задачи диссертационного исследования. Цель настоящего исследования состоит в раскрытии понятия презумпции знания закона и выявлении специфики действия данной категории и сопутствующих институтов в уголовном праве России.

В рамках достижения указанной цели нами были поставлены следующие задачи: обосновать общие методологические подходы к изучению презумпций; сформулировать понятие юридической презумпции; соотнести понятия презумпции, аксиомы и фикции, провести границу между юридической презумпцией и иными типами предположений, используемых в праве; сформулировать общее понятие презумпции знания закона; выявить формы существования предположения о знании закона в уголовном праве и процессе; рассмотреть основания применения предположения о знании закона в уголовном праве и процессе и дать ответ на вопрос о последствиях юридической ошибки субъекта преступления; сформулировать предложения по совершенствованию законодательства и практики его применения.

Гипотезы исследования: презумпции имеют общую вероятностную природу и единую логико- лексическую структуру; с точки зрения семантической определенности так называемая презумпция знания закона действует в современном уголовном праве в качестве правовой аксиомы; с точки зрения статистической обоснованности предположение о знании закона в современных условиях не имеет прямого индуктивного основания, является динамической категорией, и в статическом аспекте, в зависимости от точки приложения, может быть отнесено либо к классу презумпций, либо к классу фикций; юридическая ошибка субъекта преступления является обстоятельством, способным устранять вину лица.

Объектом диссертационного исследования выступают категории мышления и совокупность общественных отношений, связанных с установлением и применением уголовно-правовых запретов. Предметом исследования являются отечественное и зарубежное законодательство, судебная практика, научные публикации, статистические данные, результаты анкетирования, а также иные материалы и источники.

Руководствуясь семантической концепцией истины, мы пришли к выводу, что изучение правовых презумпций должно начинаться за рамками юриспруденции и профессиональной юридической лексики, поскольку истинность многих понятий, используемых в праве, не может быть установлена в рамках юридической терминологии и юридического толкования, но требует обращения и к аспектам истины, существующим в языках иных систем познания. Средствами языковой интерференции при этом могут служить инструменты лингвистики и математики, а общим языковым пространством - живой язык и язык формальной логики. Методологическую основу диссертационного исследовании, помимо лингвистического, а также статистического, генетического, формально-логического, историографического, историко-правового и сравнительно- правового видов анализа и синтеза, системно-структурного метода, различных форм наблюдения и анкетирования (см. прилоэюения 1-4), иных общих и частно-научных форм и методов познания, составили принцип дополнительности Н. Бора, так называемые теоремы К. Гёделя о неполноте дедуктивных систем и теорема А. Тарского о невыразимости истины. В исследовании использованы различные виды интерпретации, включая грамматическое, логическое, контекстуально-историческое, систематическое, функциональное, психологическое, социологическое, политическое и нравственное толкование права.

Нормативная база диссертационного исследования представлена международно-правовыми документами, Конституцией РФ, а также уголовным, уголовно- процессуальным, уголовно-исполнительным, административным, налоговым, гражданским и иным отраслевым законодательством. В работе задействованы действующие и утратившие юридическую силу нормативно-правовые акты, памятники древнего права, нормативно-правовое наследие дореволюционной России, правовые источники РСФСР и СССР. В настоящей диссертации отражены результаты изучения зарубежного законодательства, а также доктринальных и прецедентных источников права отдельных стран.

Эмпирическая база диссертационного исследования. При подготовке диссертации использовались акты Конституционного Суда РФ, Верховного и Высшего Арбитражного судов РФ, Верховного Суда США, иная опубликованная судебная практика, статистические материалы, неопубликованные материалы отдельных уголовных дел, результаты анкетирования и т.д.

Научная новизна диссертационного исследования во многом обусловлена нестандартными для правовых дисциплин методами и направлениями исследования. Изучение юридических презумпций, как правило, не выходит за рамки юриспруденции. В настоящей работе проанализированы формы существования презумптивных конструкций не только в правовой системе, но также в математике, лингвистике, истории и других областях знания. Для раскрытия понятия презумпции, а также в целях соотнесения его с понятием аксиомы и фикции автором использован научный аппарат и наиболее актуальные концепции философии, лингвистики и математики.

Научную новизну исследования подтверждает то, что многие положения, выносимые на защиту, выдвигаются в юридических науках впервые. В общей теории права, науке уголовного права и иных отраслевых направлениях знания никогда прежде самостоятельно не исследовались, к примеру, вопрос о соотношении презумпции знания закона и принципа несущественности (неизвинительности) юридической ошибки, вопрос об условиях статистической обоснованности презумпции знания закона и проблема очевидности правовых предписаний.

Положения, выносимые иа защиту:

Естественная (общелогическая) презумпция - это достаточно обоснованное вероятностное суждение (предположение) об истинности элементов некоторого достаточно многочисленного класса, рассчитанное на заранее не определенное количество элементов этого класса и, как следствие этого, допускающее возможность неоднократного использования и неоднократного опровержения.

В основе многих норм права лежат те или иные естественные презумпции, как устойчивая форма выражения человеческих знаний. Но наличие юридической презумпции можно констатировать лишь тогда, когда в правовом источнике закреплено достаточно обоснованное предположение, допускающее возможность доказательного опровержения.

В плане статистической обоснованности предположение о знании закона является динамической категорией и в каждый конкретный промежуток времени, в зависимости от точки приложения, может быть отнесено либо к классу презумпций, либо к классу фикций.

Необходимо разделять предположение о знании закона и юридический принцип, согласно которому незнание закона считается фактом, имеющим ограниченное или не имеющим никакого юридического значения (несущественным), а в сфере реализации юридической ответственности, в частности, - не способным исключить вину лица (неизвинительным). Несмотря на то, что его содержание обращено к праву, общелогическое предположение о знании закона есть категория неправовая, скорее этическая. В свою очередь, правило несущественности (неизвинительности) юридической ошибки, являющееся наиболее привычной формой выражения юридических последствий использования предположения о знании закона, играет в системе позитивного права роль одного из ведущих принципов, а в правовом сознании - роль одной из основных, но, подчеркнём, возможных правовых аксиом.

В контексте уголовного права знание закона следует понимать, прежде всего, как осознание субъектом преступления противоправности совершаемого деяния. При таком понимании в отечественном уголовном праве действуют принцип несущественности (в том числе неизвинительности) юридической ошибки и фикция знания закона, имеющие определённые границы действия (которые в основном совпадают с пределами действия уголовных законов), знающие строго определённые случаи неприменения и не допускающие легальной возможности прямого опровержения.

На базе рассмотрения условий статистической обоснованности предположения о знании закона делается вывод о том, что уголовный закон долэ/сен использовать юридическую ошибку субъекта в качестве факта, имеющего ограниченное юридическое значение (выступающего, например, в роли смягчающего обстоятельства, обстоятельства, устраняющего умысел, или обстоятельства, в определённых случаях исключающего вину лица), но не может не учитывать его вовсе.

Для определения существенности (юридической значимости) правовой ошибки в уголовном праве предлагается использовать признак реальности и свойство относимости (релевантности) ошибки. Реальность - это действительное наличие ошибки. Релевантность ошибки выражается в отношении соответствующих норм права к установлению оснований и условий уголовной ответственности.

Неопровержимый характер принципа несущественности (неизвинительности) юридической ошибки в уголовном праве претит последовательному воплощению идеи свободы воли и реализации принципа субъективного вменения. С точки зрения идеи свободы воли и принципа субъективного вменения юридическая ошибка в отдельных случаях может рассматриваться в качестве извинительного (устраняющего вину лица) обстоятельства, что подтверждает практика применения УК РФ.

К критериям извинительности юридической ошибки отнесены непреодолимость и (или) закономерность ошибки. Непреодолимость ошибки означает отсутствие у субъекта реальной возможности её избежать (отсутствие возможности осознания противоправности). Отсутствие долженствования осознания противоправности рассматривается в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Закономерность ошибки состоит в наличии у субъекта достаточных оснований полагать, что совершаемое им деяние является правомерным.

Последствия извинительной юридической ошибки разумно урегулировать в УК РФ с помощью введения нормы-исключения, устанавливающей право суда признать лицо невиновным в силу неосознания им противоправности деяния. Регламентацию нормы- исключения следует объединить с фиксацией принципа несущественности (неизвинительности) юридической ошибки как общей нормы. С учётом различных вариантов размещения этих норм в Общей части УК предлагается дополнить ст. 28 частью третьей следующего содержания: "3. Незнание закона не освобоэюдает от уголовной ответственности. Однако суд вправе с учетом всех обстоятельств дела признать деяние совершенным невиновно, если будет установлено, что лицо, его совершившее, не осознавало противоправности своих действий (бездействия) и не могло ее осознавать либо имело достаточные основания полагать, что оно действует (бездействует) правомерно."

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.

Результаты исследования позволяют снять ряд существующих противоречий в науке уголовного права и расширяют границы понимания презумпций, сложившиеся в общей теории права. Практическая значимость исследования состоит в том, что оно содержит обоснованные предложения по реформированию уголовного законодательства, а отдельные положения, выносимые на защиту, могут быть учтены в практике расследования и рассмотрения уголовных дел.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертации отражены автором в 20 публикациях, включая 2 публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Результаты исследования освещались на ряде местных, региональных, всероссийских и международных научных и научно-практических конференций, конференциях аспирантов, а также на"научно-методических семинарах.

Выносимые на защиту результаты исследования получили апробацию в рамках региональных и всероссийских олимпиад и конкурсов научных работ, в числе которых: ежегодный областной конкурс Губернатора Ярославской области на лучшую научно- исследовательскую работу (2005, 2006 г. - дипломы победителя в секции общественных наук); заключительный тур (выступление с докладом) Всероссийской студенческой олимпиады по юриспруденции, проходивший на базе МГЮА (2006 г. - диплом победителя); Всероссийский открытый конкурс на лучшую научную работу студентов вузов по естественным, техническим и гуманитарным наукам (2006, 2007 г. - медали "За лучшую научную работу").

Структура работы определяется целями и задачами исследования, включает в себя введение, 4 главы, объединяющие 15 параграфов, заключение, список использованных источников и 4 приложения.

Место предположений в познании. Релятивность истины и методологические основы научного исследования

На языке формальной логики предположение есть суждение вероятностной истинности, которое может быть как истинным, так и ложным. В общей философии, общественно-гуманитарных, естественных и технических науках под истинностью подразумевается соответствие положения некоторому критерию проверяемости: теоретической или эмпирической.

Человечество беспрестанно строит догадки. За пределами доступного знания фактов, в пределах доступного понимания и доступного пониманию истории, метеорологии, политике, экономике, праву, философии, математике и т.д., на доступных им языках каждый индивид, отдельные общности людей и все человечество в целом выдвигают предположения о том, что могло быть, о том, что может быть или будет, предположения о себе и о других, о победителях и о проигравших, предположения относительно погоды, урожая, войн, кризисов, инфляции, человеческой природы...

Причины существования предположительных суждений, как мы полагаем, составляют те же факторы, которые обуславливают формирование различных концепций и критериев истины: стремление человека к познанию и убежденность в принципиальной познаваемости действительности, с одной стороны, и ограниченность человеческих возможностей, - с другой. Человеческое мышление устроено таким образом, что в попытке осознать течение времени, весь внутренний и весь окружающий человека мир, создав их целостную и управляемую картину, оно стремится выйти за рамки доступного непосредственному воздействию, восприятию, осознанию, памяти и выражению человека, поместив слова-мысли в рамки созданных человечеством языковых систем описания и теоретических систем объяснения действительности.

"Большинство не мыслят вещи такими, какими встречают их, и, узнав, не понимают, но воображают", - сказал Гераклит Эфесский1. Очевидно, что в большей или меньшей мере возможности каждого отдельного человека в познании истины ограничены. Как устанавливает экспериментально подтвержденный гносеологический принцип А.Н. Колмогорова, в мышлении и творчестве человека проявляется только тенденция к поискам наиболее простых (оптимальных) решений, а потому каждый человек в той или иной мере интерпретирует, объясняет, угадывает. Способности к познанию групп и сообществ людей определены, как минимум, возможностями воздействия данных групп и сообществ людей на действительность, а также средствами и потенциями обращения информации. "Говорить значит не передавать свою мысль другому, а только возбуждать в другом его собственные мысли", - писал в 1930 г. гениальный советский филолог A.A. Потебня. Кроме того, с точки зрения достоверности знаний, каждый человек и каждое поколение людей может относительно достоверно воспринимать лишь настоящее и знает, по большому счету, только собственную версию истории - мышление не ведает чужого опыта и отрицает старые системы мировосприятия, переписывая историю и превращая знания в мнения и артефакты до тех пор, пока не забываются источники и не стираются сами системы выражения этих знаний. Поэтому, перефразируя Гераклита, мы утверждаем, что большинство вещей не мыслятся нами такими, какими мы их встречаем, и не понимаются нами правильно, когда мы их узнаем.

Почву для выдвижения любых предположительных суждений составляет мыслимая всеобщая закономерность и взаимообусловленность процессов и явлений действительности4. Процессы и явления реальности как они есть, во всем их многообразии и многогранности, уникальны и неповторимы. Однако механизм познания этих явлений и процессов личностью и обществом устроен таким образом, что в результате выявления во всем их множестве родственных или тождественных черт, человек постоянно обобщает накопленный опыт и конструирует на основе избранных им критериев определенные группы, классы и т.д. сходных, типичных, повторяющихся явлений и процессов. Отталкиваясь от сделанных обобщений, человек выводит связи и закономерности между отдельными фактами, констатируя меру необходимости и устойчивости их повторения и полагаясь на подчинение фактов созданным познавательным схемам. Выявленные закономерности, определяя меру истинности суждений о фактах, определяют, тем самым, условия выдвижения конкретных предположений.

В достаточно развитых видах познавательной деятельности человек оперирует преимущественно отвлеченными и обобщенными категориями. В высших уровнях когнитивной деятельности человек оперирует целыми системами абстрактных знаний, выражающими информацию об объектах познания в языковых (знаковых) формах и располагающих знания в определенном порядке. Приближенно системы объяснения мира и системы языкового описания знаний - это дедуктивные формальные системы, поскольку познание внутри данных систем направлено преимущественно от общего к частному. Дедуктивные системы строятся из утверждений, располагающихся в определенной иерархии и обладающих различной степенью общности. Существуют утверждения наивысшего порядка и наибольшей степени общности, содержание и само существование которых в рамках данных познавательных систем не оспаривается и не доказывается - эти фундаментальные положения не выводятся из комплекса прочих положений системы, напротив, на их основе формулируются и интерпретируются все положения, составляющие рассматриваемые дедуктивные системы. Вне зависимости от области применения такого рода положения можно объединить общим термином "аксиома", за которым будут скрываться, например, презумпции. Аксиоматический характер положения, по большому счету, определяют не его фактическая данность, структура или содержательные элементы, но семантические условия выражения его истинности в соответствующей системе познания.

Можно принять в качестве общего места то обстоятельство, что эмпирическая картина мира обновляется и развивается непрерывно. До известного предела вслед за ней развиваются существующие в рамках конкретных формальных систем обобщенные построения, их интерпретация и форма выражения. Однако, по мере накопления фактического материала, для каждой системы рано или поздно наступает тот порог, за которым интерпретация реальных жизненных ситуаций сложившимися понятийными и языковыми средствами с неизбежностью приводит либо к неразрешимым противоречиям между вышестоящими положениями, либо к нарушению принятых правил "общения".

Мы утверждаем, что возможности выражения истины и потенциал самосохранения любых дедуктивных построений и систем в целом закономерно ограничены. Вместе с тем, процесс устаревания систем человеческих знаний - это бесконечный естественный процесс развития познания, в результате которого старые системы, без полного отказа от их достижений, заменяются новыми, охватывающими ранее выдвинутые положения, но пересматривающие их место в иерархии элементов системы и объясняющие их посредством введения новых аксиом и менее общих категорий.

Примечателен факт сосуществования конкурирующих дедуктивных систем, т.е. создающих различное описание и объяснение одних и тех же аспектов реальности, противоборствующих систем. Состав наиболее общих и менее общих положений конкурирующих дедуктивных систем, а также их наполнение и интерпретация могут существенно отличаться вплоть до прямо противоположных трактовок. Сама возможность появления противоборствующих систем познания объясняется, как мы полагаем, ограниченностью их выразительных схем. С точки зрения любых более развитых и более общих дедуктивных систем, образующие вершину пирамиды каждой нижестоящей системы абстракции являются разновидностями суждений, истинность которых относительна и может признаваться неоспоримой только внутри соответствующих нижестоящих систем. Отличие между конкурирующими системами знаний в целом состоит в степени адекватности отражения действительности - не более, но и не менее.

Понятие естественной презумпции знания закона

Юридический характер предположение о знании закона приобретает, получив прямое или косвенное закрепление в тексте формального источника права - нормативно- правовом акте либо, если это допустимо в рамках конкретной правовой системы, в правовом прецеденте. Данное предположение редко находит прямое легальное воплощение и чаще всего выражается косвенно. Главной сферой применения предположения о знании закона является сфера реализации юридической ответственности, в которой предположение обычно выдвигается в отношении факта понимания противоправности совершенного деяния субъектом правонарушения.

С точки зрения права неопровержимое предположение - это обычная фикция, норма-предписание, лишенная вероятностных значений. Поэтому юридической презумпцией знания закона мы будем называть лишь предположение, допускающее опровержение.

Главное, что отличает презумпцию от опровержимой формы фикции - это высокая степень обоснованности предположения, или большая вероятность истинности предполагаемого факта. Заведомо ложный характер посылок формально опровергаемого предположения автоматически превращает его в фикцию. О фиктивном характере правовой конструкции свидетельствует и просто статистически низкая вероятность существования предполагаемого факта, когда предположение из случайно ложного превращается в случайно истинное. В этом плане презумпция ут фикция всегда чрезвычайно близки: "В основе презумпции лежит высокая степень вероятности, а фикция придаст правовое значение заведомо не существующему или маловероятному, или тому, вероятность чего неизвестна" 00. Более подробно об этом мы поговорим в следующем параграфе.

Назначением юридической презумпции знания закона и прямыми последствиями её использования (равно как и любой другой юридической презумпции), по нашему мнению, являются определение предмета доказывания и распределение бремени доказывания, в данном случае возлагающее обязанность по предоставлению доказательств юридической ошибки на лицо, ссылающееся на незнание соответствующей нормы права. В этом смысле близко к правовой презумпции знания закона по содержанию и целям использования находится так называемая фактическая презумпция знания закона, которая складывается в правоприменительной практике, но, несмотря на отсутствие легального закрепления, действует подобно юридической презумпции. В силу родственного характера.этих категорий большинство положений, выводимых нами для юридической презумпции знания закона, равно применимо к соответствующей фактической презумпции.

Юридическая презумпция знания закона ориентирована на конкретные обстоятельства реальной жизни и в силу этого всегда предметна - ее действие направлено на знание конкретных правовых норм конкретными адресатами презумпции. В силу своей юридически обязательной природы, правовая презумпция знания закона, по общему принципу, не должна применяться в отношении лица, не являющегося непосредственным адресатом нормы права, знание которой предполагается, если знание таковой не вменено ему в обязанность. Установление факта знания правовой нормы лицом, на которого сама норма права или обязанность знания таковой не распространяются, с1е ]иге требует предоставления доказательств.

Обычно, говоря о презумпции знания закона, используют формулировку "незнание закона не освобождает от ответственности". Одновременно утверждают, что презумпция знания закона - это предположение об известности закона. Ставя последствием ее применения не просто невозможность бездоказательной ссылки лица на наличие правовой ошибки, а юридически несущественный характер подобной ссылки, исследователи, как правило, указывают на материально-правовую природу презумпции знания закона. Как это соотнести с нашим пониманием презумпций?

В основе действия позитивного права лежит обязательный характер установлений законотворца. Согласно ч. 2 ст. 15 Конституции РФ органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию и законы. За обязанностью соблюдать требования права мыслится всеобщая обязанность эти требования знать, ибо выстраивание поведения в соответствии с определенными правилами в целом мыслимо лишь при ознакомлении с ними. Однако закона, который устанавливал бы такую обязанность, мы не найдем. В отдельных правовых институтах существуют лишь правила, предписывающие обязанность того или иного лица знать конкретные правовые акты. Тем не менее, обязанность знания действующих правил каждым, кому эти правила адресованы, никем не оспаривается, и правовая система в общем и целом остается "равнодушна" к возможности незнания закона отдельными лицами. Наиболее цельно данная идея выражена постулатом "ignorantia (error) juris (semper) nocet" , суть которого сводится к тому, что, по общему правилу, никто не может отговариваться незнанием или непониманием содержания требований права. Действительно, правовое неведение всегда претит установленному правопорядку. Говоря словами Н.С. Таганцева: "Практическими основаниями положения "ignorantia juris semper nocet" ставят невозможность охраны общественного порядка и спокойствия при допущении оправдания ссылкой на незнание запрещенности учиненного: все требования власти и ее органов сделаются эфемерными при признании такого верховенства личного усмотрения над требованиями закона" .

Последствия незнания закона, в зависимости от рассматриваемой области права, могут проявиться в различных формах: от процессуальной санкции ничтожности, например, до привлечения лица к ответственности, несмотря на непонимание им противоправности содеянного. Последняя трактовка ("ignorantia juris neminem excusat"), кстати, приобрела наибольшее значение в юридической практике. Норма "незнание закона не освобождает от ответственности" имела прямую прописку в ст. 67.4 Конституции

РСФСР от 12 апреля 1978 г. и ст. 62 Основных законов Российской империи. В настоящее время в российской системе права она не имеет прямого закрепления, хотя в том или ином формате применяется повсеместно.

Несмотря на различие форм проявления последствий незнания закона, их материально-правовой смысл, как правило, сводится к тому, что незнание содержания определенных норм права, по общему правилу, не влияет на наступление правовых последствий, предусмотренных этими нормами, - это читается уже в самой формулировке постулата "ignorantia juris nocet" на латыни. Общий характер последствий указывает на стоящий за ними единый принцип. Мы полагаем, что это самостоятельный юридический принцип, наиболее полно отражающий в системе позитивного права содержание естественной презумпции знания закона.

Юридический принцип, согласно которому незнание закона считается обстоятельством, играющим ограниченную роль либо вовсе не имеющим юридического значения (несущественным), а в сфере реализации юридической ответственности, в частности, - не влияющим на вину (неизвинительным), можно обозначить как принцип несущественности (неизвинительности) юридической ошибки. Нам нравится словосочетание правовое неведение, навеянное мыслью о невозможности познания всех законов. Хотя терминология здесь может быть иная, и рассматриваемый принцип можно соотнести, например, с правовым незнанием, правовым заблуждением, незнанием закона 1 и т.д. В сфере уголовного права устоялся термин "юридическая ошибка" , поэтому привычнее звучит обозначение "принцип несущественности (неизвинительности) юридической ошибки". Содержание принципа несущественности юридической ошибки, а равно содержание принципа-антагониста составляет определение юридически значимых границ незнания закона. Образно говоря, принцип несущественности (или принцип существенности) юридической ошибки - это преломление на право всеобщей моральной обязанности знать законы через призму свободы воли.

Грань между принципом существенности и принципом несущественности юридической ошибки весьма абстрактна, но понятна - она определяется доминирующей тенденцией. Установленные границы действия и категоричность формулировки данной пары принципов определяют ситуации и условия, при которых ссылка лица на незнание закона может быть признана существенной, то есть играющей юридическую роль. В сфере юридической ответственности, кроме того, эти принципы отражают обстоятельства и причины возникновения юридической ошибки, указывающие на её извинительный, то есть исключающий вину, характер либо устанавливают возможность или порядок признания существенной ошибки исключающей ответственность.

Отражение предположения о знании закона и принципа несущественности юридической ошибки в уголовном законодательстве

Выдвижение юридической презумпции или фикции знания закона и применение принципа несущественности юридической ошибки имеет дедуктивную природу - общие положения распространяются на частные случаи использования. В той или иной правовой области состав фактов, необходимых для выдвижения и использования юридической презумпции (фикции) знания закона или для применения принципа несущественности правового неведения, может включать в себя самые разнообразные условия. Однако, как правило, данные правовые категории формулируются универсально либо не имеют прямого воплощения, и потому действуют в общей форме применительно ко всем гражданам, без каких-либо дополнительных условий и требований, кроме, разумеется, действующих ограничений применения соответствующего института или отрасли права.

Единственное общее ограничение, которые мы можем вывести из юридически обязательной природы юридической презумпции «знания закона и принципа несущественности юридической ошибки - это то, что обе правовые конструкции применяются лишь к тем лицам, в отношении которых действуют соответствующие правовые нормы или на которых распространяется юридическая обязанность знания соответствующих правовых норм. За этими рамками правовая ошибка лица de jure не может влечь никаких негативных правовых последствий. С другой стороны, фикция знания закона может быть использована абсолютно в любом случае и положении дел. Хотя все то, что будет сказано ниже, по нашему мнению, должно учитываться и при использовании фиктивной формы выражения предположения о знании закона.

В настоящем параграфе мы сгруппировали дедуктивные правила выдвижения общелогической презумпции знания закона. С точки зрения формальной логики правила выдвижения естественной презумпции знания закона определяют правила выдвижения так называемой юридической презумпции знания закона, предостерегая правоприменителя от превращения ее в заведомо ложную конструкцию. Нарушение данных правил также приводит к повреждению логической целостности принципа несущественности юридической ошибки. На практике, однако, этот логический формат в подавляющем большинстве случаев не соблюдается. Стоит признать и то, что его соблюдение не всегда соответствует природе регулируемых отношений. В то же время нижеприведенные правила в той или иной мере реализуются в рамках использования основных общеправовых и межотраслевых принципов.

Итак, выдвижение и применение общелогического предположения о знании закона имеет дедуктивную природу: если закон существует, то обобщенный презумптивный вывод "закон известен" примеряется к единичному случаю и имеет своим адресатом конкретное лицо. Опровержение презумпции знания закона есть вопрос факта и доказательств. Исчерпать основания опровержения презумпции знания закона невозможно. Однако, исходя из дедуктивного механизма применения презумпции, можно установить ряд общих аргументов, неизбежно ведущих к ее оспариванию.

Мы полагаем, что в качестве обязательного и очевидного минимума фактического состава, необходимого для выдвижения общелогической презумпции знания закона, хотя бы и не выражаемого прямо при ее построении и использовании, следует выделить три обстоятельства: 1) наличное существование нормы права на момент презюмируемого знания, в зависимости от принятого в данной правовой системе порядка придания распоряжениям законотворца общеобязательной силы; 2) публичная доступность нормы права на момент презюмируемого знания, с учетом процедуры провозглашения правовых норм; 3) способность адресата презумпции к познанию и самоопределению на момент презюмируемого знания. Первые два обстоятельства характеризуют наличный факт, достаточный для выдвижения презумпции знания закона - факт существования закона, последнее обстоятельство в общей форме характеризует презюмируемый факт.

Отсутствие (недостоверность) хотя бы одного из этих трех обстоятельств явно указывает на невозможность существования презюмируемого факта. На этой основе нам удалось сформулировать четыре положения, которые характеризуют случаи недопустимости выдвижения презумпции об известности правовых норм и обладают достаточной логической строгостью для того, чтобы называть их правилами.

Прежде всего, выдвижение презумпции знания закона недопустимо, если норма права вступила в силу после наступления момента, на который направлена презумпция - например, после совершения акта поведения, понимание правовой природы которого презюмируется. В противном случае отправная точка становится недостоверной, и естественное предположение относительно известности правовой нормы автоматически превращается в фикцию.

По нашему мнению, идентичная ситуация имеет место при использовании аналогии закона или аналогии права - и в том, и в другом случае норма права, знание которой может охватывать рассматриваемая нами естественная презумпция, отсутствует. Таким образом, в случае использования аналогии закона или права выдвижение презумпции знания закона также недопустимо.

В действующей российской правовой системе можно обнаружить частичное легальное закрепление указанных выше идей. Согласно ч. 1 ст. 54 Конституции РФ, закон, устанавливающий или отягчающий ответственность,- обратной силы не имеет. Новый закон применяется, только если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена. В соответствии с ч. 2 ст. 54 Основного закона РФ, никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением.

Предположение, закрепляемое естественной презумпцией знания закона, вправе претендовать на истинность лишь в том случае, когда граждане имеют доступ к ознакомлению с правовыми актами. С учетом этого правила выдвижения презумпции знания закона дополняет требование публичной доступности (официального опубликования) источника правовой нормы на момент презюмируемого знания. Современное российское право, восприняв древнее правило: "Non obligat lex nisi promulgata" , - в качестве обязательного условия применения нормативного акта ставит его официальное опубликование для всеобщего сведения. По мнению A.A. Тилле: "От опубликования (помещения полного и точного текста нормативного акта в особом общедоступном официальном органе - И.Г.) надо отличать публикацию нормативного акта - помещение полного и точного его текста в иных изданиях, передачу текста по радио и иные не установленные специально законом способы доведения содержания этого акта до всеобщего сведения, не влияющие на вступление его в силу.

Оценка института юридической небрежности

1. Онтологически любая презумпция представляет собой предположение. Общим местом для понимания предположений, как гносеологического феномена, является то, что они имеют вероятностный характер истинности: при данных критериях истинности предположение может быть либо истинным, либо ложным. Отталкиваясь от идей о семантической природе истины и о преходящей коммуникативной природе инструментов её выражения мы провели анализ использования различных категорий, обозначаемых термином "презумпция" на уровне общеупотребительной и специальной лексики в естественных науках, праве, истории, психологии, философии, математике, лингвистике и других областях познания. На основании этого мы пришли к выводу, что многим из таких категорий соответствует типичный логико-лексический приём, или типичная познавательная схема, оперирующая вероятностными суждениями и их связками, - логико-лексический приём презюмирования. Суть данного приёма состоит в выведении проверяемых следствий из вероятностного основания (суждения или закономерности), которое не проверяется в рамках верификации следствий. Инструментальная ценность приёма презюмирования сводится к определению "точки отсчета" или фиксации "шага" познания. В зависимости от степени обоснованности и некоторых иных факторов, приём презюмирования используется в различных сферах и на различных уровнях познания - от пресуппозиций в лингвистике до общелогических презумпций в судебной психиатрии, например.

2. Среди всех вероятностных конструкций, строящихся на основании единого приёма презюмирования, мы выделили модель естественной (общелогической) презумпции, как устойчивой автономной формы и характерного типа предположения. Естественная (общелогическая) презумпция - это достаточно обоснованное вероятностное суждение (предположение) об истинности элементов некоторого достаточно многочисленного класса, рассчитанное на заранее не определенное количество элементов этого класса и, как следствие этого, допускающее возможность неоднократного использования и неоднократного опровержения. Для лёгкости представления мы объединили признаки естественной (общелогической) презумпции в общую структуру. Структура любой общелогической презумпции, по нашему представлению, складывается из трёх пластов, соответствующих условиям установления предположения, его применения и опровержения.

Первый пласт - основание презумпции. Поскольку естественные презумпции, как специфический тип предположений, рассчитаны на длительное действие в отношении достаточно многочисленного класса явлений, их основание представляют достаточно обоснованные статистические, или вероятностные, закономерности. Вероятностную закономерность, выражаемую презумпцией, можно условно представить так: "если А(х) есть истина, то, вероятно, Р(х) есть истина". На основании анализа презумпций в различных сферах их использования мы можем утверждать, что таковые далеко не всегда имеют прямую индуктивную природу и прямое эмпирическое обоснование. Мы полагаем, что высокую степень вероятности истинности презумпции может обеспечивать любая статистическая закономерность, достаточно обоснованная математически. Так, например, в основе действия общелогической презумпции добропорядочности людей, частным проявлением которой служит юридическая презумпция невиновности, лежит простое статистическое правило. Данная презумпция всегда применяется к отдельно взятому нарушению и конкретному нарушителю определенной нормы поведения. Каждое нарушение соответствующей нормы поведения может быть совершено ограниченным количеством лиц (одним лицом или группой), составляющим лишь незначительную часть всех людей, на которых распространяют свое действие соответствующие системы правил. Вероятность совершения конкретного нарушения определенным человеком составляет, соответственно, ничтожно малую величину - помимо ограниченной группы лиц или одного лица, совершившего деяние, все прочие адресаты соответствующих правил поведения невинны (добропорядочны).

Второй пласт - умозаключение из закономерности, лежащей в основании презумпции (собственно предположение). Упрощенно: "если А есть истина и не доказано, что Р есть ложь, то Р есть истина".

Выдвижение и применение презумпций имеет дедуктивную природу - обобщенное суждение распространяется на частные случаи. Соответственно, третий пласт презумпции составляет презумптивный вывод - частное суждение, выдвигаемое в каждом случае использования презухмпции. Упрощенно: "Р есть истина".

3. Границу между презумпцией и прочими типами предположений (версией и гипотезой) провести достаточно просто. Аксиому и презумпцию сближает их самоочевидный, с точки зрения практики, характер. Более того, роль многих аксиоматических положений в соответствующих областях знаний играют типичные презумпции. В то же время, аксиоматический характер определяется не эмпирической или логической данностью положения, а его семантической неопределенностью внутри соответствующей системы познания.

Наиболее близки презумпция и фикция. Можно выделить различные значения понятия "фикция": общеупотребительное, философское (общелогическое), правовое.

Общим для них является то, что фикция означает недостоверное, заведомо или закономерно ложное суждение. Нарушение отдельных условий построения и выдвижения естественной (общелогической) презумпции неизбежно превращает её в фикцию. Так, фиктивным является предположение, не отражающее высоко обоснованную статистическую закономерность или достаточно обоснованное умозаключение из таковой. Фиктивным является предположение, не допускающее возможности опровержения (типа "если А есть истина, то каждое Р есть истина"). Неопровержимый тип формулировки предположения исключает учёт вероятности того, что презюмируемый факт может быть ложным. А при успешном доказательстве факта, противоположного презюмируемому, работает правило абсурда: "если А есть истина и Р есть ложь, то Р есть истина". Фиктивным, наконец, является частное суждение, выдвигаемое на основании естественной презумпции, но с нарушением правил дедуктивного вывода, а именно: при ложности условий, заданных выражаемым презумпцией умозаключением; при доказанности истинности несовместимого суждения.

ПРЕЗУМПЦИЯ ЗНАНИЯ ЗАКОНА

А. БЫЧКОВ

Александр Бычков, аспирант кафедры адвокатуры, нотариата, гражданского и арбитражного процесса РГТЭУ, г. Москва.

Выражение "Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение" является общеизвестным. Отсутствие у граждан или руководителей организаций точного представления о конкретных правовых последствиях своих действий или бездействия не освобождает их от ответственности за их совершение (несовершение). Если правовые акты приняты в установленном законом порядке, каждый обязан их знать и соблюдать. Вместе с тем и государство, принимающее правовые акты, обязано следовать принципу правовой определенности и не издавать их произвольно.

Неуважительная причина

В одном деле суд отказал в восстановлении пропущенного процессуального срока на подачу кассационной жалобы на судебный акт, поскольку заявитель не представил доказательств наличия уважительных причин пропуска срока, которые могли бы послужить основанием для его восстановления. Довод заявителя о том, что он не знал о том, что вправе был обжаловать решение суда независимо от мнения и волеизъявления других лиц, участвующих в деле, не может являться основанием к отмене определения суда, поскольку незнание закона не является уважительной причиной (Определение Московского городского суда от 30.09.2011 по делу N 33-27226).
Аналогичным образом в другом деле суд указал, что пропуск заявителем срока на подачу жалобы на постановление о привлечении к административной ответственности является основанием для отказа в принятии жалобы к рассмотрению. Вместо подачи жалобы в суд заявитель оспорил указанное постановление в прокуратуре. Незнание порядка обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях не свидетельствует о том, что заявитель не мог своевременно подать жалобу в суд, поскольку он не был лишен возможности воспользоваться юридическими услугами. Незнание закона не является для граждан уважительной причиной нарушения требований закона (Определение Московского городского суда от 30.06.2011 по делу N 7-1476).
Часто приходится слышать в адрес органов государственной власти упреки в том, что они своевременно не известили о том, что изменилось законодательство или существует какая-нибудь льгота. В большинстве случае такие претензии безосновательны, потому что некоторые льготы и права реализуются только при наличии заявления от гражданина. Так, супруга умершего мужа обратилась в суд с иском к управлению соцзащиты населения Липецкой области и к нотариусу о признании отказа в совершении нотариального действия незаконным и признании права собственности на денежные вклады в порядке наследования. Она указала, что ее муж, умерший в 2010 году, с 2001 года являлся почетным донором России, однако с января 2005 по 2010 год не получал полагающихся ему ежегодных денежных выплат. Суд в заявленных требованиях истице отказал, поскольку права, предоставляемые лицам, награжденным нагрудным знаком "Почетный донор России", по наследству не переходят. В отношении довода истицы, что наследодатель не знал о своем праве на получение выплат как донору, вследствие чего не обращался за их получением, а органы социальной защиты его не уведомили, суд указал на то, что закон не возлагает на орган социальной защиты такой обязанности по информированию граждан об имеющихся у них правах (Определение Липецкого областного суда от 11.01.2012 по делу N 33-60/2012).
В еще одном деле покупатели по договору купли-продажи приобрели долю в уставном капитале ООО, а в скором времени это общество было ликвидировано за нарушения законодательства. Полагая, что такая ликвидация является существенным изменением обстоятельств, покупатели требовали в суде расторгнуть договор купли-продажи и взыскать с продавца обратно деньги. Суд в удовлетворении их требований отказал, поскольку в силу положений ст. 61 ГК РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случае осуществления неоднократных или грубых нарушений закона или иных правовых актов. Знание закона презюмируется, следовательно, стороны по договору купли-продажи долей не могли не предвидеть, что за нарушение законодательства общество может быть привлечено к ответственности. Таким образом, исходя из принципа разумности действий участников гражданского оборота, стороны по сделке должны и могли предвидеть, что за период предоставленной покупателю отсрочки платежа по договору купли-продажи общество, осуществляющее финансово-хозяйственную деятельность, может быть привлечено к ответственности за нарушение законодательства (Постановление ФАС СЗО от 24.05.2004 по делу N А56-21598/03).

Правовая определенность после обнародования

"Правовая определенность - это ясность относительно наличия прав и обязанностей в конкретном правоотношении. Возможность иметь точное представление о своем юридическом статусе является одним из естественных прав человека" (Романец Ю. Правовая определенность или безнаказанность? // ЭЖ-Юрист. 2011. N 49).
В соответствии с неоднократно выраженной в решениях КС РФ правовой позицией изменение законодателем ранее установленных правил предоставления населению льгот и компенсаций должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, предполагающий правовую определенность, сохранение разумной стабильности правового регулирования, недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм и предсказуемость законодательной политики, в том числе в социальной сфере. С тем чтобы участники соответствующих правоотношений могли в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав, действенности их государственной защиты (Постановления от 16.12.1997 N 20-П, от 24.05.2001 N 8-П, от 19.06.2002 N 11-П, от 23.04.2004 N 9-П, Определения от 04.12.2003 N 415-О, от 15.02.2005 N 17-О, от 01.12.2005 N 521-О и др.).
Правовая определенность поддерживается в том числе путем обнародования принимаемых законов и создания возможности ознакомления с его содержанием. Как указал КС РФ, требование обнародования нормативного правового акта от имени государства компетентным органом публичной власти обусловлено общепризнанным принципом правовой определенности, на основе которого устанавливаются отношения государства и индивида, и означает всеобщее оповещение о том, что данный нормативный правовой акт принят и подлежит действию в изложенном аутентичном содержании. Только в этом случае на лиц, подпадающих под его действие, распространяется общеправовая презумпция, в силу которой незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Неопределенность же относительно того, действует или не действует нормативный правовой акт, не может обеспечить единообразие в его соблюдении, исполнении и применении и, следовательно, порождает противоречивую правоприменительную практику, создает возможность злоупотреблений и произвола, ослабляет гарантии защиты конституционных прав и свобод, ведет к нарушению принципов равенства и верховенства права (Постановление КС РФ от 27.03.2012 N 8-П).
Таким образом, необходимо регулярно осуществлять мониторинг правовой информации, чтобы быть в курсе последних изменений и нововведений. Такую информацию можно получить на официальном интернет-портале правовой информации www.pravo.gov.ru, из печатных СМИ и других источников.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Теория государства и права, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.